До последнего слова  - Тамара Айленд Стоун

– Сэм.

Вот черт.

Опускаю руки и поворачиваюсь к нему.

– Привет.

– Здравствуй.

Заметно, что он хочет мне что-то сказать и сильно нервничает. Краем глаза я вижу, что он сжал вместе указательный и большой пальцы правой руки и теребит ими боковой шов на джинсах, будто гитарную струну.

– Ты как, ничего? – спрашивает он.

Отрицательно качаю головой. Потом опускаю глаза на его обувь и трижды с силой прикусываю нижнюю губу.

Эй-Джей сохраняет между нами дистанцию, и это очень горько. Я хочу рассказать ему обо всем. И чтобы после он положил руки мне на спину и прижал меня к себе, как в прошлый четверг вечером. Представляю прикосновения его губ, эти безмолвные уверения в том, что все хорошо и что я для него по-прежнему желанна несмотря на все мое безумие. Но требовать этого нечестно. Едва ли то, что я сама выдумала человека, заслуживает комплиментов.

– Как прошел открытый микрофон? – спрашиваю я и поднимаю глаза в надежде, что мой вопрос поднимет ему настроение и пробудит на его губах нежную улыбку, которую я так люблю. И это действительно помогает. Напряжение между нами остается, но на его щеке появляется моя любимая ямочка. Безумно хочется ее поцеловать. Еле сдерживаю себя.

– Сидни и Челси повезли всех в город, – сообщает он. – Эбигейл, Кэмерон и Джессика выступили с «Вороном». Прочли первые девять строф. По словам Джессики, она выступила хуже всех и «все запорола», но я не особо ей верю. Думаю, они произвели настоящий фурор. Сид тоже что-то прочла. Они хотели и нам с тобой показать свои номера, но ты не пришла…

Так значит, он не ездил выступать…

– Получается, тебя в клубе не было?

– Хм. Разумеется, нет. Как я мог туда поехать после… – Он осекается и поспешно поправляет себя: – Не хотел ехать без тебя.

– Зря ты это… – тихо говорю я. А потом меня охватывает паника при мысли о том, что же он сказал остальным. – Ты ведь никому не рассказывал?… обо мне. Правда?

– Что? – мой вопрос явно застает его врасплох. – Конечно, нет. Я сказал, что у тебя машина сломалась. Поэтому мы и не доехали до города.

Мы. Неужели это самое «мы» еще существует?

– Спасибо. Прошу, никому ничего не говори, хорошо?

Он выжидающе смотрит на меня – наверное, ждет каких-то объяснений. Он и впрямь их заслуживает. Вот только мне невыносимо тяжело выдержать его взгляд – не только вопросительный, но и полный сочувствия. Совсем не так он смотрел на меня три дня назад.

– Понимаешь… Я очень хочу, чтобы ты знал всю правду, – начинаю я. – Но… мне очень тяжело об этом говорить. Я никому о ней не рассказывала, не считая Кэро… – начало этого имени срывается с губ невольно – я ничего не успеваю сделать и только очень надеюсь, что он ничего не услышал. Но это не так. Это понятно по его лицу.

– Мне пора на урок, – говорю я, ныряю в толпу, опустив голову пониже, и убегаю как можно быстрее, кляня себя за то, что произнесла ее имя.

* * *

Ко вторнику я уже успеваю поднатореть в умении избегать людей и ходить окольными путями.

Между первым и вторым уроком в коридоре я заметила, что мне навстречу идут Кейтлин и Алексис, и начала паниковать, но потом к ним подошла компания парней из команды по лакроссу и я смогла пройти мимо так, что меня никто не заметил. После урока истории США Сидни попыталась было поговорить со мной, но я сделала вид, что не услышала, как она меня зовет, и убежала в бассейн. На тригонометрии мы с Оливией несколько раз встречались взглядами, но я выскочила из кабинета сразу же после звонка. Хейли я не видела со вчерашнего дня – с тех пор, как она передала мне рюкзак.

И хотя я старательно избегаю любых встреч, я постоянно проверяю новые сообщения на телефоне. Я получила пять смс от Хейли, два от Алексис и одно от Оливии, но все они были примерно одинаковыми:

От Кейтлин – совсем ничего. И одно сообщение от Эй-Джея:

А я не знаю, что на это все ответить, поэтому молчу.

* * *

Всю перемену перед пятым уроком я прячусь в туалете, то и дело проверяя время на экране телефона. Когда до начала урока остается меньше минуты, я иду к двери. Не успеваю я проделать и пары шагов по коридору, как замечаю в паре метров от себя Эй-Джея. Такое чувство, будто он уже давно меня тут ждет.

Он тут же направляется в мою сторону. Прятаться некуда. Подойдя ближе, он останавливается и закрывает мне дорогу.

– Ты же никогда не читала стихи в «Уголке» Кэролайн? – спрашивает он.

Отрицательно качаю головой, не вполне понимая, о чем он говорит.

Он берет мою руку, кладет мне на ладонь ключ и сжимает ее в кулак. Пальцами чувствую толстый, плотный кожаный шнур.

– Загляни в правый ближний угол, – велит он. И уходит.

Уголок Кэролайн?

Когда я вхожу в класс и скольжу по нему к своей парте, ноги у меня дрожат, а голова кружится. Ключ я прячу у себя под ногой, чтобы его никто не заметил. Но во время урока то и дело его достаю, провожу пальцем по его острым краям и изгибам и думаю о той комнате.

Не уверена, что смогу спуститься туда в одиночестве – я всегда шла туда или с Кэролайн, или с другими Поэтами. Но потом я вспоминаю, что это неправда. В тот первый день Кэролайн не была моим проводником. Я сама пошла вслед за Поэтами и притом совершенно одна. И смогла сама спуститься по лестнице и отыскать нужную комнату. И тут я начинаю улавливать связь.

Мне вспоминается статья, которую я читала в прошлую пятницу. В ней была приведена цитата ее мамы, в которой та упоминала, как сильно ее дочь любила сочинять стихи.

Кэролайн была Поэтом.

После шестого урока я не прячусь в туалете и не бегу на следующее занятие. Я медленно пробираюсь сквозь толпу, не опуская головы, отвечая на ходу на все «приветы» и «как дела», обращенные ко мне, и иду ко входу в театр. Я с такой силой сжимаю ключ в ладони, что на коже остаются крошечные следы от его изгибов.

Театр отнюдь не пустует – театральный кружок репетирует здесь очередную постановку, но никто не замечает, как я поднимаюсь на сцену, прохожу мимо пианино и прячусь за кулисой. Потом я открываю узкую дверь и быстро захлопываю ее за собой. Недолго стою на месте, чтобы удостовериться, что за мной никто не погнался. И начинаю спускаться.

Воздух кажется густым и пахнет сыростью, плесенью и грязными носками, но я дышу полной грудью и смотрю на все так, будто впервые здесь оказалась. Скольжу рукой по темно-серым стенам, чувствуя, как внутри кипит адреналин. Я остро ощущаю свой страх, но заставляю себя воспринимать все эмоции так, будто мне надо себе доказать, что я справлюсь. Что мне больше не нужна ее помощь.